«Немецкой слободой» квартал между улицами маршалов Бирюзова, Конева, Мерецкова и Соколовского называется почти официально. Жилой комплекс с парадным двором, фонтанами и арочными оградами спроектировал для офицеров-фронтовиков главный архитектор Москвы Дмитрий Чечулин. А строили его немецкие пленные.
Стройки под конвоем
Строительство «слободы» велось с 1948 по 1952 год. В это время в строительной отрасли СССР работала почти половина всех попавших в плен немцев и их союзников. Немало их оказалось и в столице. Официальных данных о количестве пленных, которые были заняты на работах в том или ином месте, очень мало. Только старожилы, жившие в этих районах после войны, могли свидетельствовать — мол, вот здесь была «зона», где содержались иностранные строители, и вот этот конкретный дом или квартал они строили.
В Москве пленные часто работали на «ведомственных» объектах: строили корпуса производственных или научно-исследовательских организаций, а рядом — жилье для сотрудников. Историк Владимир Всеволодов пишет, какой процент на советских предприятиях пленные составляли от общего количества рабочих («Срок хранения — постоянно: краткая история лагеря военнопленных и интернированных УПВИ НКВД-МВД СССР № 27». М., 2003): «В марте 1947 года каждый пятый рабочий на строительстве предприятий черной и цветной металлургии был пленным, в авиационной промышленности — почти каждый третий, на строительстве электростанций — каждый шестой, на строительстве топливных предприятий и на производстве стройматериалов — каждый четвертый».
В 1947 г. 48 % военнопленных в СССР были заняты в строительной отрасли. Остальные в основном трудились в добывающей и обрабатывающей промышленности.
Исследуемый историком лагерь находился в Красногорске, а его отделения были разбросаны по Московской и соседним областям. Всеволодов указывает, где трудились пленные из этого лагеря: на заводах, в подсобных хозяйствах, и конечно, строительстве. В Красногорске пленные построили здание школы, архивохранилище НКВД, городской стадион общества «Зенит», дома для рабочих завода и новый жилой благоустроенный городок с Домом культуры, домами и пионерлагерем для инженерно-технических работников Министерства геологии в поселке Опалиха. Были отделения и других лагерей в Москве и на ее окраинах — например в Люблине и Тушине. На московский регион их приходилось довольно много.
Колонна пленных немцев в Москве. Фото: М. Трахман, 1944 год
Европейское качество?
Легенда, что «немецкие дома» в советских городах строили по немецким же проектам, не подтверждается — большинство жилых кварталов и конкретных объектов проектировали известные советские архитекторы, бюро и мастерские. Журнал «Архитектура и строительство за 1948 год прямо указывает: «В новых малоэтажных комплексах нашли свое яркое выражение принципы социалистической массовой архитектуры. Новые жилые городки, напоминающие собой парки, хорошо спланированы, щедро озеленены. Они лишены каких бы то ни было черных дворов и всяких задворков — типичных элементов капиталистической жилищной архитектуры».
Качество и красота «немецких» построек зависели от их назначения: это могли быть и быстровозводимые шлакоблочные дома барачного типа, и кирпичные, с деревянными перекрытиями и вполне уютными квартирами, и действительно роскошные многоэтажные дома, условно называемые «сталинскими». В строительстве знаменитой «высотки» МГУ, например, тоже принимали участие немцы. Многие бараки и даже целые «городки», построенные в те годы, до наших дней уже не дожили. Хотя внешне они сильно выигрывали по сравнению с позднейшей советской архитектурой, для жилья многие из них были уже непригодны.
«На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики» — так писал Владимир Высоцкий в «Балладе о детстве». Ножички и разные сделанные в свободную минуту безделушки немцы меняли у детей на хлеб и другие продукты.
Профессиональные качества пленных строителей были, конечно, разными. В плен попадали люди любых занятий: студенты, крестьяне, разнорабочие, счетоводы или аптекари… Отбирали их для работы на стройке не по довоенному профессиональному опыту, а по состоянию здоровья. Если находились настоящие умельцы-профессионалы, им подыскивали работу по профилю, назначали зарплату, создавали особые условия (даже селили иногда за пределами лагеря). Но за начальством оставалось право в любой момент отослать такого специалиста обратно, если его услуги не пригодились или он себя недостаточно хорошо проявил. Про инженеров, архитекторов, ученых и даже столяров-краснодеревщиков разговор был особый — они трудились в настоящих НИИ и КБ или мастерских.
По некоторым сведениям, языковой барьер иногда помогал пленным — они ухитрялись завышать свои показатели и получать повышенное довольствие и премии. В других мемуарах, напротив, говорится, что попытка делать все качественно мешала выполнению плана и выгоднее было работать «по-русски».
Но в Щукино пленные поработали на совесть. «Немецкая слобода» на Октябрьском Поле хороша и по-своему уникальна — тут сохранился весь комплекс жилых и дворовых построек. Он включает одиннадцать малоэтажных домов, парадный двор-курдонер, арочные ограды с гипсовыми вазами и фонтаны, во дворах посажены липы и устроены клумбы. Особенно знамениты трехэтажные дома с ротондами с куполами, выходящие на разные стороны квартала. Дом 21 по улице Бирюзова, где сейчас находится ресторан, — особенно узнаваемая часть «немецкой слободы». Местные жители добивались защиты этого квартала от реконструкции и застройки, и с 2007 года комплекс получил статус памятника истории и культуры регионального значения. Под защитой находятся жилые дома, ограды, ворота, фонтаны и трансформаторная подстанция.
Репарации трудом
Труд военнопленных не только помогал восстановлению экономики СССР, но и имел политическое значение. Во время войны Народный комиссариат иностранных дел сформировал комиссию по возмещению ущерба, нанесенного гитлеровской Германией и ее союзниками. Комиссия указывала, что труд пленных является некоей гарантией безопасности: «…с одной стороны, репарации должны служить целям скорейшего восстановления ущерба, нанесенного Германией СССР и другим странам, с другой стороны, репарации, в частности, репарации трудом, т. е. изъятие из германского народного хозяйства нескольких тысяч рабочих единиц ежегодно, неизбежно должны ослабляющим образом действовать на ее экономику и на ее военный потенциал».
